Заговор богинь - Страница 26

– Ты очень много говоришь, – сообщил он.

– Ага, зато ты в основном помалкиваешь, – огрызнулась Кэт, а когда он очутился достаточно близко, схватила его за руку, чтобы не потерять равновесия, снимая сандалию и вытряхивая из нее галлоны песка.

Кэт ощущала на себе взгляд Ахиллеса, пока внимательно рассматривала сандалию, пытаясь отыскать шип и позволила воину любоваться собой. Наконец ей удалось найти колючку, и тогда она взялась за Ахиллеса другой рукой, чтобы повторить процедуру со второй сандалией.

– Ты меня не боишься?

Голос Ахиллеса был низким и мрачным, и в нем слышалось откровенное недоумение.

Продолжая держаться за него, Катрина сняла вторую сандалию и только после этого посмотрела на воина.

– А что, я должна тебя бояться?

– Женщины меня боятся, должны они это делать или нет.

Вытряхнув наконец весь песок, Кэт выпрямилась и облегченно вздохнула. Убрав с лица волосы, она сказала:

– Ты не ответил на мой вопрос.

Губы Ахиллеса скривились.

– Так же как и ты на мой.

– Ты мне не давал поводов, так что – нет, я тебя не боюсь. То есть я хочу сказать, я вполне одобрила бы, если бы ты шагал помедленнее, предложил мне руку и помог перебраться через этот песок, но твоя грубоватость не пугает меня.

Ахиллес долго молча смотрел на нее, и Катрина увидела, как в глубине его ослепительно голубых глаз отражается внутренняя борьба. Наконец он предложил ей руку.

– Спасибо.

Кэт улыбнулась и оперлась на его локоть, и они снова зашагали к греческому лагерю, но на этот раз Ахиллес уже не выглядел так, словно возглавлял похоронную процессию.

– Похоже, Мелия – отличный целитель, – сказал наконец Ахиллес.

– Так оно и есть, – кивнула Кэт.

Она не знала, что тут еще можно сказать. «Да, она отличная медицинская сестра «скорой помощи» »? Это вряд ли подошло бы. Но тут в голову Кэт пришла одна мысль, и она тут же решила кое-что выяснить для себя.

– А что за человек этот Патрокл? То есть я хочу сказать, будет ли он добр с ней? И... ну, достаточно ли он терпелив, ведь Мелия – довольно необычная женщина?

– Это я уже понял, – ответил Ахиллес. – Да, Патрокл – человек чести. И он добрый.

– А он еще не женат или что-то в этом роде?

– Нет.

– А ты?

– Я?

– Да, ты женат? Или у тебя есть кто-то? – спросила Кэт, хотя и знала уже, каким будет ответ.

– Нет. У меня нет жены. Или кого-то еще.

Повисло молчание. Пока оно не стало слишком уж неловким, Кэт сказала:

– Я проголодалась. Как ты думаешь, Агамемнон нас накормит?

– Нет, – ответил Ахиллес. – Мы не преломим хлеб с Агамемноном. Мы с ним не друзья. Он приказал мне явиться к нему только затем, чтобы показать: он уверен в своей власти надо мной.

– А на самом деле разве у него такой власти нет? Он ведь твой царь.

Взгляд Ахиллеса стал жестким.

– Он не мой царь.

– А, ну ладно, тогда я могу не беспокоиться из-за того, что у меня слишком громко заурчит в желудке в его присутствии, тебя это не смутит.

Смех Ахиллеса, похоже, так же сильно удивил его самого, как и Кэт, и он посмотрел на нее, покачивая головой и улыбаясь.

– Царевна, мы не будем в шатре Агамемнона настолько долго, чтобы твой желудок начал жаловаться.

– Рада это слышать. Я просто умираю от голода. Ох, а тебе надо чаще улыбаться. Тебе это очень идет.

Катрина ощутила легкую дрожь, пробежавшую по телу Ахиллеса при ее словах, и подумала, сколько же времени прошло с тех пор, как этот парень в последний раз слышал от женщины комплимент. Потом она вспомнила, что говорила о нем богиня: у него уже много лет не было возлюбленной, потому что женщины его боятся, и тут саму Кэт пробрала легкая дрожь. «Этот древний герой и воин... мужчина, чью необычайную доблесть и отвагу люди помнят и через тысячи лет после его смерти... и он не занимался сексом многие годы подряд!..» Так, лучше поговорить о том, что есть хочется.

– Позволь заверить тебя, царевна, я позабочусь о том, чтобы тебя как следует накормили, когда мы вернемся в мой шатер.

Кэт посмотрела в глаза Ахиллесу, и легкий жар, уже охвативший ее, внезапно разгорелся, превратившись в приятное тепло в глубине тела.

– Я очень на это рассчитываю, – негромко ответила она.

Но тут момент их близости был нарушен возгласом:

– Приветствую тебя, Ахиллес!

Какой-то воин в доспехах отсалютовал по всей форме и откинул перед ними полог гигантского шатра.

Крепко вцепившись в руку Ахиллеса, Катрина шагнула в чертог экзотических картин, громких звуков и пряных запахов. Кэт сразу же решила, что Агамемнон, должно быть, просто обожает золото. Стены шатра были алыми, но всё остальное было золотым, золотым, золотым... Толстые тканые ковры были золотыми. Стулья, на которых сидели седобородые мужи, одетые в свободные одежды с ошеломительным количеством драгоценностей, тоже были золотыми. Колонны, поддерживавшие крышу шатра, были золотыми. Кубки, из которых пили вино присутствующие, – золотые. Возвышение с тремя ступенями в дальней части шатра, к которому вела узкая дорожка ковра, тоже было золотым. А завершением картины служил не огромный золотой трон, торчавший на этом возвышении, а старик, восседавший на троне.

Он был одет в гигантскую золотую штуковину, нечто вроде тоги-туники, которая походила на младенца-мутанта, который мог бы родиться, если бы костюм Элизабет Тэйлор из «Клеопатры» и невероятно пышную пелерину шоумена Либерэйса скрестили между собой. К тому же на нем было навешано достаточно драгоценностей, чтобы окружавшие его старцы казались бедными родственниками. Не говоря уж о короне – золотой, разумеется, – которая сверкала в свете факелов.